Моя жизнь началась в те времена, когда страна, в которой я родилась, переживала перезагрузку.
Меня учили читать по Азбуке на русском языке, в детском саду. Там же строили вместе с другими моими ровесниками под стеночку и рассказывали, как себя вести во взрослом обществе. А потом такой колонной выводили из группы сада во двор. Потом опять останавливали под стеночкой, уже возле корпуса сада, рассказывали программу на последующие несколько часов прогулки и вели такой же колонной на площадку.
Иногда случалось, что воспитатели забывали что-то в группе, после того, как вывели колонну на улицу, или встречали других коллег. Все время, пока отсутствовали педагоги, мы, дети, стояли в колонне под стеночкой и никому даже в голову не приходило нарушить ровный садовский закон.
Мне повезло немного больше других, потому что во-первых, в саду, но в другой группе работала моя мама, а во-вторых, я была выше ростом большинства других детей. Потому я либо возглавляла колонну либо была второй – после мальчика Алеши, который был чуть выше меня. Такой же колонной нас водили петь на сцене предприятия, которому был подчинен детский сад. И там мне тоже счастливилось выходить на сцену первой, а за мной все дети, либо второй – после мальчика Алеши. И когда все аплодировали нашему выходу на сцену, мне казалось, что все овации – конечно же, для меня. Когда мы заканчивали пение – если я стояла первой в колонне – я первой кланялась зрителям, разворачивалась в обратную сторону и вела колонну за кулисы. Опять же – под звуки оваций. Если первым был Алеша – я все равно воспринимала овации как свои, но временно доверенные Алеше.
Другим аспектом этой юной жизни в переломные времена было то, что читать нас учили по книжкам про Ленина. А в первом-третьем классе, когда я училась в школе, в библиотеке не осталось ни одной книжки про Володю Ульянова, которую я не прочитала. К счастью, в том юном возрасте я не понимала всей сути и масштабов личности, на примере которой формировалась моя детская, как сейчас бы сказали мотивация. Просто я знала, что был такой персонаж, который ел всю кашу, мыл за собой тарелки, в семье которого разговаривали на многих языках, который много читал и благодаря этому знал, как умно ответить на даже самые сложные вопросы. Апогеем этой истории был праздничный день моего рожденья, который совпал не только с Пасхой, а еще и с кануном дня рождения того самого Володи, который правильно ел кашу, уважал старших и знал несколько иностранных языков. В день рожденья в школу приходили девочки в платьях с белыми манжетами и в белых, а не коричневых фартухах. Потому, трижды в мой день рождения в класс с самого утра заходил завуч, выбирал самую яркую девочку в белом фартухе, которая была действительно одна, проверял октябрятский значок, и вел к постаменту Ленина рядом с кабинетом директора нести почетное дежурство. И вместо уроков я охраняла постамент. Что не могло не радовать, потому что все дети любят, когда иногда их забирают с уроков, даже отличники.
Когда я стала настолько взрослой, что пошла в 5-тый класс, постамент Ленина резко снесли, все книжки поменяли и в школе начали учить о независимой Украине. Я училась на отлично, не читала больше книжки про Ленина, потому что их ликвидировали из библиотеки, а интереса к ним особо не было, так как было много других интересных детских книг.
Эта взрослая жизнь стала для меня действительно очень взрослой уже не по возрасту. Потому что неожиданно для меня в 11-12 лет меня постигла реальность, с которой справляются не все взрослые люди. Мой отец после службы в Чернобыле не справился з потерей очень многих людей, и семья родителей терпела крушение. На моих глазах происходили исповеди (не церковные) отца, который узнавал о новых смертях людей, с которыми служил, о новых болезнях и рисках, о его личных страхах умереть. Потом в семье стали поднимать вопрос развода, приезжал дедушка по отцу и уговаривал не разводиться «потому что ребенку отца не найти», потом примирения, новые «исповеди», новые конфликты и порывы к разводу. За несколько лет моя жизнь в доме превратилась в тьму, где нет никакого света. Но было что-то сильное во мне, что двигало меня жить. Я взахлеб читала, и очень много, по много часов проводила в библиотеке, ходила на спортивные секции, потом сама открыла, что мне нужно время тишины, я выходила на прогулки в одиночку и находила это время. Сегодня, как взрослый человек, я понимаю, что это было немного сверхъестественно в том смысле, что я шла в библиотеку не для того, чтобы совершить побег от реальности, которую не понимала, а потому что мне было действительно интересно, я искала тишины, потому что хотела думать, мечтать, наблюдать за миром. К окончанию школы я в этой тишине «намечтала» свое взрослое призвание, определилась чего хочу. Не знала как, но знала почему.
В возрасте старшего школьника я имела травматичный опыт своей семьи и такой же травматичный опыт отношений с одноклассниками. Я училась в лицейном классе, по ночам делала уроки, потому что до 11 вечера в доме происходили разборки жить или не жить под одной крышей и вообще адский ад. Когда становилось тихо, я садилась за математику, сочинения и прочие ключевые предметы, которые были необходимы в вуз. Готовилась на олимпиады по предметам до 4-5-ти утра, а потом на 8-9 шла в школу.
А потом мне снова повезло. В 17 лет я приняла решение находиться в католической общине, продолжив традицию своих предков. Попала на Школу приходских аниматоров, которую создал тогда еще молодой (и сегодня все еще, но тогда совсем молодой) священник о. Петр Куркевич. Я поступила в университет, находилась в окружении «ровных» католических семей и ровесников, которых мамы и папы учили любить других, принимать такими как есть, меня любили и принимали эти взрослые люди. Через какое-то недолгое время знакомства я рассказала им о ситуации, в которой находилась, вещах, которые меня расстраивали и с которыми было трудно. Со священнического плеча я получила сильную и важную в том возрасте отцовскую поддержку и совет. У меня было к кому прийти за советом, кому доверять и с кого брать пример. Наша Школа приходских аниматоров уже тогда имела программу, которая включала психологическую поддержку, за несколько лет она выросла в Школу Марии с формацией вначале длиной в 4, потом в 5 лет для участников, а потом она еще больше разрослась, и теперь наша Школа Марии имеет филиалы в большинстве стран мира, а я выросла вместе с ней, чтобы быть тылом, любовью и близостью для других людей.
Мое призвание, которое я начала распознавать в тихие времена подросткового возраста завело меня в профессию, череду открытий и приключений, связанных с ней. Следующий этап моей жизни – это общественная миссия.
Я вошла в работу человеком, который хотел приносить пользу. Об этом слышала много во время учебы в университете от профессоров римского вуза, которые приезжали в Украину и у которых я училась, потом у меня появились друзья с такими целями как у меня.
То, что называют юношеским максимализмом, студенческой активностью потихоньку приобретало более-менее практичную вменяемую форму без крайностей, но со спокойными и понятными для меня на то время целями. Мне повезло на хороших людей и благодаря им я смогла получить опыт управлять взрослым творческим коллективом, отвечать за продукт, который выходил в телевизионный эфир, доводилось даже вести переговоры со спонсорами (чего я до сих пор не умею и не стремлюсь, но тогда это был тоже опыт).
Этот этап жизни мне показал, какую огромную роль могут играть в твоей жизни другие люди, я лично смогла увидеть, что мое такое же хорошее отношение может быть переломным и полезным другим. В этой уже взрослой жизни у меня была одна преграда – когда случалась любовь и я не знала, как себя вести в отношениях, мои дела и работа разлетались в пух и прах, все менялось и я начинала многое сначала, я меняла работы. Потом такое шествие по «стране вулканов» принесло плоды – потому что я перестала бояться нового опыта и новых открытий. Сфера близких отношений с молодыми людьми тоже постепенно при поддержке старших друзей и священников стала мне более понятной и не вредоносной.
Пока я развивалась в образовании и любимом уже деле, плавно и ненавязчиво развивались мои таланты в деле Школы Марии. Я проходила поле битв и ошибок в служении людям, а со временем заметила, что я стала понимать людей. Они говорили о многих хороших делах, которые происходили в их жизнях благодаря моему служению. Это очень радовало, вдохновляло и кормило вдохновением мою работу и творчество.
Пришли года успеха. Ко мне часто приходили за советом, как понять, чем заниматься в жизни, как распознать свои таланты, как найти работу, которая нравится, как определиться, что хочется делать и так далее. Это потому, что моя жизнь действительно была очень гармоничной.
А потом пришел кризис среднего возраста. Это, конечно, шутка. Но действительно в 30 в моей жизни случилась пустыня. Я открыла, что многое, что я делаю в работе не имеет смысла, я могла бы заняться чем-то получше. Потом я понимала, что у меня много мечт касаемо профессии и я их не реализовую. Я пыталась их реализовать, но ничего не получилось. Это длилось примерно пол года. И я здалась. Я поняла, что тут уже я ничего не сделаю, если в это не вмешается Бог. Самое сложное – я никому, даже священникам, которых я люблю и доверяю не могла объяснить, чего я хочу и что со мной происходит, и вообще какой у меня к ним вопрос.
Тогда я начала молиться. С утра до вечера. Через несколько дней я открыла очень четкое желание написать книгу, о которой перед тем думала много лет, но не сходилась в реализации. Я конкретно начала очень молниеносно понимать, что войдет в эту книгу и почему, и зачем. Какие истории я туда внесу. Это понимание было настолько ясным и неожиданным для меня, что я пошла за этим незамедлительно. Потом я продолжала много, как никогда до того, молиться и еще за несколько недель увидела те сферы в своей профессии, которые я хочу развивать, о чем хочу больше узнать и что хочу делать. Начали появляться возможности, которые были абсолютно не похожи на мои ожидания и предыдущие планы.
Этот посткризисный этап моей жизни очень сильно раскрыл мои горизонты. У меня появились не просто друзья, но конкретные взаимоотношения и действия с людьми за пределами моей страны. Я пошла путем самоидентификации. У меня на то время была открыта Карта Поляка, я начала понимать, какое значение в моей жизни имеет мое происхождение и даже какую пользу принесли детские испытания. Но самое главное, что произошло в то время молитвы – в мою жизнь пришел нерушимый мир. Я и до того была довольно уравновешенным человеком. Но переход через 30-ть принес мне понимание, что ничто не является ценным в этой жизни кроме как сама жизнь. И что какие бы ситуации не происходили, главное кто я в них, чем живу, что делаю, какое мое сердце. И это был мой самый главный в жизни успех. В это же время были люди, которые несмотря ни на что были мне верны и меня любили. Просто так, не ожидая ничего взамен. Не казнили за слабости, и не разрушали, когда у меня что-то получалось. Если раньше я понимала, что люди, когда вместе, они сила, тут я увидела, что людям стоит доверять, в них стоит верить.
Сегодня я на новом этапе. Уже не на старте. В разгоне этого пути. У меня есть мечты, но они меня не будоражат. У меня мало страхов. Я люблю. Не боюсь принимать любовь. Я люблю свое дело, но и не боюсь его оставить в любой момент, потому что знаю про ценность (смотреть выше), что главное в жизни сама жизнь. Это дает свободу. Благодаря тому, что я в мире с собой, я стала более творческой и спонтанной. У меня получаются многие неожиданно хорошие вещи. Я могу назвать себя успешным человеком. Потому что я счастлива. И это процесс.
Уверена, что каждая история личности может послужить ободрением и надеждой для других. Потому открыта на то, чтобы делиться как в общем своей жизнью, так и в близких отношениях тем, что может прикасаться сердца и души. Еще я рада, что живу в эпоху преображения мира, скорости, огромного количества технологий, просто всяческого комфорта для людей. Это очень удобно. Для жизни.
Немає коментарів:
Дописати коментар